Не наше творчество

Сюда нагло тырим скромно копируем то, чего не выдумали сами

Без ложной скромности замечу
Я гениальный человек
А то что ничего не создал
Так я был занят и болел

"Одиночество"

Когда теряет равновесие
твоё сознание усталое,
когда ступеньки этой лестницы
уходят из под ног,
как палуба,
когда плюёт на человечество
твоё ночное одиночество, -
ты можешь
размышлять о вечности
и сомневаться в непорочности
идей, гипотез, восприятия
произведения искусства,
и - кстати - самого зачатия
Мадонной сына Иисуса.
Но лучше поклоняться данности
с глубокими её могилами,
которые потом,
за давностью,
покажутся такими милыми.

Да.
Лучше поклоняться данности
с короткими её дорогами,
которые потом
до странности
покажутся тебе
широкими,
покажутся большими,
пыльными,
усеянными компромиссами,
покажутся большими крыльями,
покажутся большими птицами.

Да. Лучше поклонятся данности
с убогими её мерилами,
которые потом до крайности,
послужат для тебя перилами
(хотя и не особо чистыми),
удерживающими в равновесии
твои хромающие истины
на этой выщербленной лестнице.

И.Бродский

В этом дрянном космическом звездолёте,
больше похожем на памятник дадаизму,
старый бобинник рыдает по Миннесоте,
чахлым магнитно-катушечным атавизмом.
Двигатель на какой-то предсмертной тяге,
тщетно пытается выйти на третью скорость.
Космос хорош напечатанным на бумаге,
где в лёгкой дымке блестит Вероникин волос.
Сколько ещё световых кочевать во мраке?
Вспышкам кометы я радуюсь, как ребёнок.
Роботу-технику выдумал кличку Лакки,
выставил на экранах сплошной зелёный.

Джуди, ты видишь Землю во тьме кромешной?
Твой тихий вздох прерывается белым шумом.
Радиоволнам не выразить нашу нежность,
память-песок разнесло по углам самумом.
Джуди, я позабыл все простые вещи:
давку в метро и кофейную муть в стакане.
В бедной моей голове разрушения хлеще,
чем от падения метеорита на Юкатане.
В складках материи тёмной не сыщешь бога,
сможем ли мы воссоздать его как идею?

Я бы хотел прошвырнуться по Орчард-роуд,
встретить похмельное утро в плохом отеле.
Я бы хотел по колено залезть в сугробы,
и пропустить сквозь пальцы речную воду,
Вместо полёта в объятьях стального гроба,
спать в летнем парке под пологом небосвода.

Джуди, соври, (всё равно твоих глаз не видно),
будто в скитаниях ты отыскала Землю.
Я говорил с марсианским всезнайкой-гидом
о вероятности множества измерений.
Мир умирал, пока мы напивались в барах,
куревом, хохотом, похотью наслаждаясь.
Нашу планету взорвав и отдав пожарам,
как же мы потрясающе облажались.

Я заплатил бы за малое очень много,
если б имел хоть что-то, на самом деле:
снова услышать лай своего бульдога,
выстоять очередь в пятничном ''Кэш энд Керри''.
Это мой крест - быть живым на костях планеты,
грея озябшие пальцы в карманах худи,
тщетно травиться просроченной сигаретой.
[Лучше бы мы с тобой умерли тоже, Джуди]

Джио Россо

Можно тебя на пару ночей?
Можно на пару снов?
Тёплыми пальцами на плече, солнцем, что жжёт висок.
Тенью, проникшей в дверной проём, правом на поцелуй,
спешно украденный под дождём из острых взглядов-пуль.

Можно тебя на короткий вдох,
выдох, мурашек бег?
Время плести из мгновений-крох, стряхивать с шапки снег.
Общими сделать табак и чай, поздний сеанс в кино.
Петь под гитару, легко звучать музыкой общих нот.

Можно тебя в неурочный час,
в самый отстойный день?
Куртку неловко стащив с плеча, молча отдать тебе.
трогать ботинком осколки льдин, времени сбросив счёт.
По переулкам пустым бродить до покрасневших щёк.

Можно тебя на недолгий срок
в комнате для двоих?
Следом руки украшать бедро, выстроив ровный ритм.
Звёзды ловить, захватив балкон, кутаясь в темноту,
и перекатывать языком вкус твоих губ во рту.

Можно тебя, крепко сжав ладонь,
вывести за порог?
Выменять скучно-спокойный дом на пыль больших дорог.
Взять напрокат развалюху-додж и превратить в постель.
Громко смеясь, выносить под дождь жар обнажённых тел.

Можно тебя приучить к себе
и приручить тебя?
Мнению, обществу и судьбе бросить в лицо снаряд.
Делать лишь то, от чего в груди будет пылать пожар,
юными, смелыми обойти весь необъятный шар.

Можно тебя без тревог и мук,
без бесполезных фраз?
Знаешь, я всё говорил к тому:
можно тебя сейчас?

Джио Россо

Мне жаль, что тебя не застал летний ливень
В июльскую ночь, на балтийском заливе...
Не видела ты волшебства этих линий.
Волна, до которой приятно коснуться руками.
Песок, на котором рассыпаны камни.
Пейзаж, не меняющийся здесь веками.
Мне жаль, что мы снова не сядем на поезд,
Который пройдет часовой этот пояс,
По стрелке, которую тянет на полюс.
Что не отразит в том купе вечеринку
Окно, где все время меняют картинку,
И мы не проснемся на утро в обнимку.
Поздно... ночью... через все запятые дошел наконец до точки.
Адрес. Почта. Не волнуйся, я не посвящу тебе больше ни строчки.
Тихо. Звуки. По ночам до меня долетают редко.
Пляшут буквы. Я пишу и не жду никогда ответа.
Мысли. Рифмы. Свет остался, остался звук – остальное стерлось.
Гаснут цифры. Я звонил, чтобы просто услышать голос.
Всадник замер. Замер всадник, реке стало тесно в русле.
Кромки... грани... Я люблю, не нуждаясь в ответном чувстве.
И.Бродский

ОБРЕЧЕННЫЙ

Тайно сердце просит гибели.
Сердце легкое, скользи…
Вот меня из жизни вывели
Снежным серебром стези…
Как над тою дальней прорубью
Тихий пар струит вода,
Так своею тихой поступью
Ты свела меня сюда.
Завела, сковала взорами
И рукою обняла,
И холодными призорами
Белой смерти предала…
И в какой иной обители
Мне влачиться суждено,
Если сердце хочет гибели,
Тайно просится на дно?
А.Блок 1907

Дети уходят из города
к чертовой матери.
Дети уходят из города каждый март.
Бросив дома с компьютерами, кроватями,
в ранцы закинув Диккенсов и Дюма.

Будто всегда не хватало колючек и кочек им,
дети крадутся оврагами,
прут сквозь лес,
пишут родителям письма кошмарным почерком
на промакашках, вымазанных в земле.

Пишет Виталик:
«Ваши манипуляции,
ваши амбиции, акции напоказ
можете сунуть в...
я решил податься
в вольные пастухи.
Не вернусь. Пока».

Пишет Кристина:
«Сами учитесь пакостям,
сами играйте в свой сериальный мир.
Стану гадалкой, ведьмой, буду шептать костям
тайны чужие, травы в котле томить».

Пишет Вадим:
«Сами любуйтесь закатом
с мостиков города.
Я же уйду за борт.
Буду бродячим уличным музыкантом.
Нашел учителя флейты:
играет, как бог».

Взрослые
дорожат бетонными сотами,
бредят дедлайнами, спят, считают рубли.
Дети уходят из города.
В марте.
Сотнями.
Ни одного сбежавшего
не нашли.